МОЕ ПОЛИТИЧЕСКОЕ ЗАВЕЩАНИЕ

Прошло более тридцати лет с тех пор, как я внес скромный вклад в 1914 году как доброволец в первую мировую войну — войну, которая была навя­зана Рейху.

В течение этих трех десятилетий все мои мысли, все мои дела и все прочие аспекты моей жизни мотивировались исключительно любовью к моему народу и моей преданностью ему. Эти чувства дали мне силу принимать наиболее трудные решения, которые когда-либо выпадали на долю смерт­ного. В течение этих трех декад я истощил мое время, мои творческие силы и мое здоровье.

Неправда, что я или кто-то другой в Германии хотел войны в 1939 году. Она была желаема и спровоцирована теми международными государствен­ными деятелями, которые либо сами были еврейского происхождения, либо действовали в еврейских интересах. Я сделал слишком много предложений по ограничению и контролю над вооружением — они не могут быть проигнорированы последующими поколениями, — чтобы на меня возлагали ответственность за возникновение этой войны. Более того, я никог­да не хотел, чтобы после ужасной первой мировой войны последовала вторая против Англии с Америкой. Пройдут столетия, но и тогда из руин наших городов и монументов возродится ненависть к тем, кого мы должны благодарить за все случившееся: международное еврейство и его пособни­ков!

Всего за три дня до начала германо-польской войны я предлагал анг­лийскому послу в Берлине решение германо-польской проблемы, — реше­ние, аналогичное тому, что было применено к Саарской области, когда ее поставили под международный контроль. Невозможно предать забвению это предложение. Оно было отвергнуто лишь потому, что в руководящих кругах Англии хотели войны. Дело в том, что эти круги подпали под влия­ние пропаганды, распространяемой международным еврейством, и пред­вкушали усиление деловой активности.

Я также не сомневаюсь в том, что если к народам Европы еще раз отне­сутся как к обычным биржевым акциям, являющимися предметом купли и продажи для финансовых заговорщиков, то ответственность падет и на тех, кто воистину представляет виновную сторону в этой смертельной схватке: еврейство!

Более того, я не сомневаюсь в том, что на этот раз гибель миллионов людей не обойдется без того, чтобы платить пришлось и виновным, даже если к ним будут применены более гуманные меры, чем они заслуживают.

После шестилетней борьбы, которая, несмотря на все неудачи, войдет когда-нибудь в историю как славное и героическое выражение человеческой воли к жизни, я не могу покинуть этот город — столицу Рейха. В связи с тем, что наши силы слишком малы, чтобы устоять под натиском врага и из-за того, что наше сопротивление подорвано изнутри презренными тва­рями, которым недостает силы характера, я хочу разделить судьбу мил­лионов людей, решивших остаться в этом городе. Помимо того, я не желаю оказаться в руках врага, намеревающегося поставить новый спектакль под еврейской режиссурой для ублажения оболваненных ею масс.

Следовательно, я решил остаться в Берлине и принять добровольно смерть в тот момент, когда буду уверен, что резиденция фюрера и канцле­ра не может быть больше удержанной. Я умираю с легким сердцем, обозре­вая бесчисленные подвиги и свершения наших солдат на фронте, женщин — дома, достижения наших фермеров и рабочих, и военные усилия — уникаль­ные в истории — нашей молодежи, носящей мое имя.

Я выражаю мою сердечную благодарность всем тем, кто вопреки любым обстоятельствам продолжает борьбу против врагов Отечества в соответст­вии с принципами великого Клаузевица. Самопожертвование наших сол­дат и моя связь с ними и в смерти даст то зерно, которое тем или иным способом прорастет и приведет еще раз к славному возрождению нацио­нал-социалистического движения и к осуществлению подлинно расового общества.

Многие из самых храбрых мужчин и женщин решили связать свои жиз­ни со мной до самого конца. Я просил и в конце концов приказал им не де­лать этого, а лучше принять участие в продолжении борьбы, ведущейся нацией. Я требую от руководителей армии, флота и военно-воздушных сил всеми средствами поддерживать дух сопротивления наших солдат в нацио­нал-социалистическом смысле, особенно подчеркивая факт, что я сам — ос­нователь и вождь этого движения, — предпочел смерть трусливому, бегству или капитуляции.

Пусть в будущем станет особой честью, присущей германским офице­рам, — как это уже имеет место в нашем флоте, — чтобы вопрос сдачи мест­ности или города даже не рассматривался ими. А самое важное — командиры должны показывать пример верного выполнения долга до са­мой смерти.

Перед своей смертью я исключаю из партии бывшего рейхсмаршала Германа Геринга и лишаю его всех прав, данных ему декретом от 29 июня 1941г. и моим заявлением в рейхстаге от 1 сентября 1939 г. Вместо него я назначаю адмирала Деница рейхспрезидентом рейха и верховным главно­командующим вооруженными силами.

Перед своей смертью я исключаю из партии и снимаю со всех офици­альных постов рейхсфюрера СС и рейхсминистра внутренних дел Генриха Гиммлера. Вместо него я назначаю гаулейтера Карла Ханке рейхсфюрером СС и шефом германской полиции, а гауляйтер Пауль Гислер назнача­ется рейхсминистром внутренних дел.

Геринг, Гиммлер и их секретные переговоры с врагом, ведшиеся без мо­его ведома и против моей воли, а также их преступная попытка захватить государственную власть, помимо нелояльности лично ко мне, нанесли неисчислимый вред стране и всему народу.

Для того, чтобы германскому народу дать правительство, состоящее из достойных людей, а именно такое правительство, которое продолжит вой­ну всеми возможными средствами, я назначаю лидерами нации следующих членов нового кабинета:

рейхспрезидент — Дениц,

рейхсканцлер — д-р Геббельс,

министр по связи с партией — Мартин Борман,

министр иностранных дел — гауляйтер Гислер,

военный министр — Дениц,

главнокомандующий сухопутными силами — Шернер,

главнокомандующий ВМС — Дениц,

главнокомандующий ВВС — Грейм,

министр юстиции — Тирак,

министр культуры — Шеель,

министр пропаганды — д-р Науман,

министр финансов — Шверин-Крозиг,

рейхсфюрер СС и шеф германской полиции — гауляйтер Ханке,

министр экономики — Функ,

министр сельского хозяйства — Баке,

министр труда — д-р Хупфауэр,

министр вооружения — Заур,

руководитель германского трудового фронта и член имперского кабине­та, рейхсминистр — д-р Лей.

Некоторые из этих людей, как Мартин Борман, д-р Геббельс и другие, включая их жен, добровольно присоединились ко мне здесь. Они не хотят покидать столицу Рейха ни при каких обстоятельствах, они желают уме­реть со мной. Тем не менее, я вынужден попросить их повиноваться моему приказу и в данном случае поставить интересы нации выше своих собст­венных эмоций.

Благодаря их работе и соратнической преданности они будут близки мне и в смерти, и я надеюсь, что мой дух пребудет с ними, пусть он оста­нется среди них и сопровождает их всегда.

Пусть они будут тверды, но справедливы; главное же — пусть они никог­да не допустят, чтобы страх влиял на их действия, и пусть честь нации ста­нет для них превыше всего на Земле.

Наконец, пусть они осознают тот факт, что наша задача на грядущие столетия — продолжить созидание национал-социалистского государства, и понимание этого обяжет каждого служить общей цели и подчинить ей лич­ные интересы.

Я требую от всех немцев, всех национал-социалистов, мужчин, женщин и всех солдат вооруженных сил, чтобы они оставались верными долгу и до самой смерти подчинялись новому правительству и его президенту.

Превыше же всего, я призываю лидеров нации и всех подчиненных им неукоснительно соблюдать расовые законы и безжалостно противостоять общему отравителю всех народов — международному еврейству.

БЕРЛИН, 29 апреля 1945 г., 4.00 утра.

Подпись:

Адольф Гитлер

Свидетели:

д-р Йозеф Геббельс,

Мартин Борман,

Вильгельм Бургдорф,

Ганс Кребс.

На Главную страницу

Из книги

« ГИТЛЕР: Информация к размышлению.

(Даты. События. Мнения. 1889—2000) »

Последнее обновление 24 января 2001 г.