ГЕРМАНИЯ, ГЕРМАНИЯ...
|
Человек рождается... Но задолго до его появления на свет рождаются те
идеи, которыми он будет жить, формируется та общественная атмосфера, в
которой он будет чувствовать, создаются те общественные структуры, которые
будут реализовывать исповедуемые им идеи. Человек уходит... И, может быть, только тогда можно с уверенностью
сказать, что он был, что он сделал, что двигало им, и к чему он, сознавая то,
или не сознавая, пришел в конце своего жизненного пути, и привел тех, кто
доверился ему. История... Мы все представляем себе ее
такой, какой видим через призму нашего опыта, наших знаний, нашего интеллекта
и нашего развития. А также — через увеличительное стекло наших интересов: наших личных
интересов, интересов нашей семьи,
интересов той социальной группы, к
которой мы себя относим. И так,
вероятно, будет всегда — ведь так же смотрят
на историю и все, кто окружает нас — и
идущие рядом с нами по улице, и живущие, в так называемом, ближнем или
дальнем зарубежье, и те, кто видит мир через розовые очки, или же через
пелену ненависти и прицел автомата... Может быть, эта книга поможет всем нам
ответить на некоторые вопросы, которые ставит перед нами наша история. Авт.-сост.
«На мой взгляд, единой истории
человечества нет, а есть лишь бесконечное множество историй, связанных с
разными аспектами человеческой жизни, и среди них — история политической власти.
Ее обычно возводят в ранг мировой истории, но я утверждаю, что это
оскорбительно для любой серьезной концепции развития человечества. Такой
подход вряд ли лучше, чем трактовка истории воровства, грабежа или отравлений
как истории человечества, поскольку история
политической власти есть не что иное, как история международных преступлений
и массовых убийств (включая, правда, некоторые попытки их пресечения).
Такой истории обучают в школах и при этом превозносят как ее героев некоторых
величайших преступников». Карл Раймунд Поппер Историю пишут люди и довольно часто,
со сменой поколений и идеологии, герои и преступники меняются местами.
Примеров тому в современной истории предостаточно. Когда мы работали над книгой, то
ознакомились с современными официальными взглядами на историю Германии,
обнародованными в книге «Німеччина у фактах» (1996) и Интернете: http: //
www/government.de/ Безусловно,
немецкие историки вольны сами решать, как трактовать те или иные события в
истории своего государства... Однако, не может не вызвать удивления тот факт,
что вина за развязывание Второй мировой войны однозначно возлагается на
Германию. Нападение
на Польшу Гитлер совершил по предварительному сговору со Сталиным — согласно
пакта Молотова—Риббентропа, подписанного 23 августа 1939 г. в Москве — т. е.
в отношении Польши имела место агрессия со стороны Германии и СССР, в ходе
которой Германия выступила первой, а СССР подключился к военному разгрому и
расчленению Польши, выбрав наиболее выгодный для себя момент. Англия и
Франция объявили войну в связи с нападением на Польшу только Германии... Естественно,
что мы не претендуем на всестороннее исследование истории Германии, но,
опираясь на известных мыслителей, политиков,
историков и журналистов, хотим представить свой взгляд на развитие
исторических событий в этой стране. И, особенно, того периода, в котором жил
и действовал Адольф Гитлер. Авт.-сост. * * * Середина и вторая половина 19-го века... Германский народ — это множество
государств в Центральной Европе. Идеей единства германского народа заражены,
пожалуй, все — от шовинистов до коммунистов. «...во время франко-прусской войны
Либкнехт (Вильгельм — Авт.-сост.)
диктовал программу действий всей
демократии, — и еще больше делали это Маркс с Энгельсом в 1848 году». Владимир Ленин «Австрийскую и прусскую монархии они
считали злейшими врагами революции, не сокрушив которых она не могла
победить. «Разложение прусского государства, развал австрийского, действительное
воссоединение Германии как республики, — только такой могла быть наша
революционная программа на ближайшее время», — писал впоследствии Ф. Энгельс.
Создание единой демократической германской республики — такова была основная
задача, которую ставили К. Маркс и Ф. Энгельс перед немецким народом в
революции 1848 г... Германская революция 1848—49 гг.
осталась незавершенной. Коренной вопрос революции — создание единого
демократического германского государства — разрешен не был... После революции
1848—49 гг. Германия оставалась в такой же мере, как и прежде, политически
раздробленной страной. Прусское правительство... предприняло маневры,
направленные на объединение большинства немецких государств в федерацию, в
которой господствующее положение должна была занять реакционная монархическая
Пруссия. Однако Пруссия потерпела поражение в попытках осуществить свой
проект, так как ее противница — Австрия, пользовавшаяся поддержкой русского
царизма и выступавших против национального объединения Германии Англии и
Франции, оказалась сильнее ее... ...Однако никакие препоны не могли
задержать бурного роста капиталистического производства, начавшегося в
Германии с начала 50-х гг. Большие успехи были достигнуты в развитии промышленности
и торговли. Происходивший в Германии промышленный переворот заложил основы
крупной капиталистической промышленности». Е. П. Кандель «Германское единство сделалось
экономической необходимостью». Фридрих Энгельс «...Правительство, возглавляемое
Бисмарком,.. добилось усиления военной мощи Пруссии и приступило к
объединению Германии «сверху». ...21 среднее и мелкое государство, находившееся
севернее р. Майн, Пруссия заставила войти в созданный под её гегемонией Северогерманский
союз. Четыре крупных южно-германских государства — Бавария, Баден, Вюртемберг
и Гессен-Дармштадт, которые остались вне Союза, Бисмарк связал с Пруссией при
помощи секретного военного союза, направленного против Франции. ...Рабочие просветительские общества,
группировавшиеся вокруг А. Бебеля и В. Либкнехта... В 1868 г. они
объединились на конгрессе в Нюрнберге в особую пролетарскую организацию, программой
которой стали основные революционные положения 1-го Интернационала, выдвинутые
К. Марксом. К. Маркс и Ф. Энгельс систематически помогали революционным
вождям германских рабочих В. Либкнехту и А. Бебелю в деле создания рабочей
партии. Через год, в 1869 г., нюрнбергское объединение рабочих союзов на
своем конгрессе в Эйзенахе, объединившись с левыми лассальянцами, образовало
социал-демократическую рабочую партию Германии. Эйзенахцы и лассальянцы,
занимая противоположные позиции в вопросе о путях объединения Германии, вели
между собой в течение ряда лет напряженнейшую борьбу... Объединение Германии оставалось
незавершенным, пока 4 крупных южно-германских государства оставались вне
Союза. Завершению объединения Германии препятствовал Наполеон III, который намеревался
вмешаться в дела Германского союза... После того, как были разгромлены армии
Наполеона III (в франко-прусской войне 1870—71 гг. — Авт.-сост.)... прусские юнкеры и крупная буржуазия превратили
войну против Франции в несправедливую, завоевательную. Они отторгли от
Франции Эльзас и Лотарингию и наложили на нее 5 млрд. франков контрибуции... Военную победу над Францией
прусские юнкеры увенчали завершением объединения Германии вокруг
Пруссии. 18 января 1871 г. германские князья провозгласили в Версале прусского
короля Вильгельма I германским императором. Бисмарк стал канцлером новой
Германской империи». Е. П. Кандель В те времена существовала и идейная основа объединения германского народа
— идея пангерманизма... Пангерманизм, панамериканизм, панславизм и другие
пан-идеи, живущие, возможно, и поныне — как говорится, поневоле задумаешься,
откуда все это пошло... «После прусско-австрийской войны 1866
года австрийские немцы вышли из Немецкой Конфедерации и были вынуждены
существовать как одна из многих национальностей империи Габсбургов. В
условиях нарастающей демократизации, некоторые австрийские немцы начали
опасаться, что первенство немецкого языка и культуры в империи, законы,
действующие с конца XVIII века, будут поставлены под сомнение другими
национальностями государства. Этот конфликт между немецкой национальностью и
австрийским гражданством часто обострялся беспокойством относительно
славянского или латинского распространения, ведущего к появлению двух
практически связанных форм национализма, отличных от немецкого.
Народно-культурный национализм, связанный с пробуждением национального
самосознания среди немцев, особенно в крупных центрах и тех провинциях, где
смешались разные народы, выразился в создании образовательных Лиг и Лиг
защиты (ферейнов), цель которых состояла в сохранении немецкой культуры и
укреплении немецкой идентичности. Пангерманизм был более политичен, он больше
приспосабливался к меняющимся условиям, чем защищал немецкие интересы. Он
возник как символ веры маленького немецкого сообщества в Австрии,
отказавшегося признать неизменным отделение ее от остальной Германии в 1866
г. и намеренного восполнить этот разрыв немецкого единства единственным
способом, возможным после победы Бисмарка над Францией в 1870 г.:
присоединением (Anschluss) того, что они называли Германо-Австрией — тех провинций,
которые входили в Немецкую Конфедерацию с 1815 по 1866 г. — к бисмарковскому
Рейху, даже если бы этот союз означал разрушение монархии Габсбургов. Эта
идея превращения Германо-Австрии в провинцию Немецкого Рейха получила название
Kleindeutsch (малого немецкого) национализма в противоположность
Grossdeutsch (великому немецкому) единству под началом Вены, концепции,
которая потеряла смысл после 1866 г. В 1885 г. множество народных ферейнов
действовали в провинциях и в Вене. Они занимались исследованием и
ритуализацией событий и символов немецкой истории, литературы и мифологии; и
совмещали такие формы общественной жизни как хоровое пение, гимнастика,
спорт, восхождение на горы с национальными (volkisch) ритуалами. В 1886 г.
союз ферейнов (Germanenbund) был основан в Зальцбурге Антоном Лангтаснером.
Ферейн, членствующий в Союзе, должен был участвовать в немецких фестивалях, установленных
специальным немецким календарем, и, невзирая на классы, переживать чувство
общности немецкой нации. Социальной базой движению служила провинциальная интеллигенция
и молодежь. Правительство с осторожностью относилось к такой форме
национализма и, действительно, Немецкий Союз был распущен в 1889 г. и возник
вновь уже в 1894 г. как Союз Немцев. В 1900 г. более чем 160 ферейнов
принадлежали Союзу, разбросанные в Вене, Нижней Австрии, Штирии, Каринтии,
Богемии и Моравии. Известно, что существовало примерно такое же количество
незарегистрированных ферейнов; возможно, что от 100 до 150 тысяч человек были
серьезно затронуты их пропагандой». Николас Гудрик-Кларк «Пангерманский союз — организация
немецких националистов и шовинистов; возникла в 1891 г. (до 1894 г.
называлась Всеобщий германский союз) в условиях борьбы монополистических и юнкерских
националистических кругов за завершение раздела мира и подготовку к его переделу
в пользу Германии. Руководителями Пангерманского союза были: колониальный
аннексионист К. Петерс, генеральный директор концерна Круппа А. Гугенберг,
прусский аристократ и крупнейший аграрий фон Арним-Мускау, лидер буржуазной
партии национал-либералов Э. Бассерман, генерал и реакционный военный идеолог
Ф. Бернгарди и др. Пангерманский союз выступал за
установление мировой гегемонии Германии, ставил основной своей задачей
разработку планов борьбы против Англии, захват колоний и борьбу против славянских
народов. Пангерманский союз являлся одной из реакционнейших организаций, девизом
которой было: «Король во главе Пруссии, Пруссия во главе Германии, Германия
во главе мира». (Из Большой Советской Энциклопедии) Но в духовном мире немцев свет не сошелся клином на одной этой идее. Формировался мир идей германского общества того времени в мире философии,
в мире музыки, в мире театра, и в
мире науки, и в мире религии, и в мире социальных идей, и в мире человеческих
отношений — во всех тех перекрещивающихся мирах, где есть Человек, и которые
отражаются в его душе. «От Шопенгауэра до Шоу, все, сами того
не подозревая, формулировали один и тот же принцип. Все они руководствуются
идеей развития, даже те, кто, подобно Геббелю, понятия не имели о Дарвине,
притом идеей развития не в ее глубокой гётевской, а в плоской цивилизованной
редакции, все равно, носит ли она политэкономический или биологический отпечаток...
Дарвиновская борьба за существование, которую он вчитал в природу, а не вычитал
из нее, есть лишь плебейская формулировка того исконного чувства, которое в
шекспировских трагедиях сшибает друг с другом большие действительности... В разрыве Ницше с Вагнером, этом
последнем событии немецкого духа, на котором лежит величие, таится его
переход от одного учителя к другому, бессознательный шаг от Шопенгауэра к
Дарвину, от метафизической к физиологической формулировке того же
мирочувствования, от отрицания к утверждению аспекта, признаваемого обоими,
именно воли к жизни, которая идентична с борьбой за существование... Но Ницше был также социалистом, сам того
не зная. Не лозунги его, а инстинкты были социалистическими, практическими,
ориентированными на физиологическое «спасение человечества», о чем Гёте и
Кант никогда и не помышляли. Материализм, социализм, дарвинизм разделимы
только искусственно и на поверхности. Так стало возможным, что Шоу
понадобилось лишь слегка и даже весьма последовательно изменить тенденции господской
морали и разведения сверхчеловека, чтобы соблюсти исконную максиму своего
социализма в третьем акте «Человека и сверхчеловека», одного из наиболее
важных и показательных произведений конца эпохи... Ницше замечает, что
дарвинистическая идея сверхчеловека наводит на мысль о понятии разведения, но
он остается при звонкой фразе. Шоу подхватывает это и спрашивает дальше — ибо
бесцельно говорить об этом, ничего не собираясь делать, — как это должно
случиться, и вот он приходит к тому, что требует превращения человечества в
конский завод... Когда говоришь о планомерном разведении, этом вполне материалистическом
и утилитарном понятии, то обязан дать ответ, кто, кого, где и как должен
разводить. Однако же романтическое отвращение Ницше к весьма прозаичным
социальным следствиям, его страх подвергнуть испытанию свои поэтические идеи
путем сопоставления их с трезвыми фактами вынудили его умолчать о том, что
все его учение, как восходящее к дарвинизму, имеет своей предпосылкой ко
всему прочему и социализм, притом социалистическое принуждение в качестве средства;
что всякому систематическому разведению класса высших людей должно
предшествовать строго социалистическое общественное устройство и что эта
«дионисическая» идея, коль скоро речь идет о коллективной акции, а не о
частном деле живущих в стороне мыслителей, демократична, в какую бы сторону
ее не поворачивали... Разведение сверхчеловека вытекает из
понятия искусственного отбора... Таким вот образом «мораль господ» этого последнего
романтика на поразительный, но и весьма характерный для понимания эпохи лад
проистекает из источника всех новейших духовных тенденций, из атмосферы
английской машинной промышленности. Макьявелизм, который Ницше расхваливал
как феномен Ренессанса и сродство которого с дарвиновским понятием mimicry не
следовало бы упускать из виду, фактически подвергся разработке в «Капитале»
Маркса — другого знаменитого ученика Мальтуса, — а предварительная ступень к
этой начавшей выходить с 1867 года основной книге политического (не
этического) социализма, сочинение «К критике политической экономии»,
появилось одновременно с главным трудом Дарвина. Такова генеалогия морали
господ. «Воля к власти», переведенная на язык
реальных, политических, политэкономических условий, находит свое сильнейшее выражение
в «Майоре Барбара» Шоу. Несомненно, как личность, Ницше является вершиной
этого ряда этиков, но здесь Шоу, партийный политик, достигает того же уровня
как мыслитель. Воля к власти гораздо решительнее представлена в наши дни обоими
полюсами общественной жизни, рабочим классом и большими финансовыми и
мозговыми людьми, чем когда-то каким-нибудь Борджиа. Миллиардер Андершефт в
этой лучшей из комедий Шоу и есть сверхчеловек... Драма этой эпохи — уже не поэзия в
старом культурном смысле, а форма агитации, дебатов и доказательств: театральные
подмостки были, несомненно, «сочтены моральным учреждением». Даже Ницше
неоднократно склонялся к драматической формулировке своих мыслей. Рихард
Вагнер вложил в свою поэму о Нибелунгах, главным образом в ее первоначальной
редакции, датированной около 1850 года, собственные социально-революционные
идеи, а Зигфрид, обойдя все художественные и нехудожественные влияния, в законченном
«Кольце» остался символом четвертого сословия, клад Фафнира — символом
капитализма, Брунгильда же — символом «свободной женщины». Музыка к половому
отбору, теория которого — «Происхождение видов» — появилась в 1859 году,
встречается как раз тогда же в третьем акте Зигфрида и в Тристане. Не случайно,
что Вагнер, Геббель и Ибсен почти одновременно взялись за драматическую
обработку сюжета Нибелунгов. Геббель, познакомившись в Париже с сочинениями
Фр. Энгельса, выражает свое удивление (письмо от 2 апреля 1844 года) по
поводу того, что он совершенно так же понял социальный принцип эпохи, который
он намеревался тогда изобразить в драме под заглавием «Во время оно», как и
автор «Коммунистического манифеста», а при первом знакомстве с Шопенгауэром
(письмо от 29 марта 1857 года) его поражает сродство «Мира, как воли и представления»
с важными тенденциями, положенными им в основу его Олоферна и «Ирода и
Мариамны»... Я дам здесь обзор действительной
философии XIX века, единственная и исконнейшая тема которой есть воля к
власти в цивилизованно-интеллектуальном, этическом или социальном виде, как
воля к жизни, как жизненная сила, как практически-динамический принцип, как
понятие или драматический образ. Период, завершившийся вместе с Шоу,
соответствует античному периоду между 350 и 250 годами. Все остальное, говоря
словами Шопенгауэра, есть профессорская философия философских профессоров. 1819 год. Шопенгауэр, «Мир, как воля и
представление»: впервые воля к жизни, как единственная реальность («изначальная
сила»), поставлена в центр, но под влиянием предшествующего идеализма все еще
рекомендуется ее отрицание. 1836 год. Шопенгауэр, «О воле в
природе»: антиципация дарвинизма, но в метафизическом облачении. 1840 год. Прудон, «Qu’est-ce que la
propriété?»: основоположение анархизма. — Конт, «Cours de
philosophie positive»: формула «ordre et progrès» («Что такое собственность?»,
«Курс позитивной философии», «порядок и прогресс» — франц.). 1841 год. Геббель, «Юдифь»: первая драматическая
концепция «новой женщины» и сверхчеловека (Олоферн). — Фейербах, «Сущность
христианства», 1844 год. Энгельс, «Очерк критики
политической экономии»: основоположение материалистического понимания
истории. — Геббель, «Мария Магдалина»: первая социальная драма. 1847 год. Маркс, «Misère de la
Philosophie» («Нищета философии» — франц.) (синтез Гегеля и Мальтуса). Эти
годы — решающая эпоха, когда политическая экономия начинает господствовать
над социал-этикой и биологией. 1848 год. Вагнер, «Смерть Зигфрида»: Зигфрид,
как социал-этический революционер, клад Фафнира, как символ капитализма. 1850 год. Вагнер, «Искусство и климат»:
сексуальная проблема. 1850—1858 гг. Поэмы о Нибелунгах
Вагнера, Геббеля и Ибсена. 1859 год. Символическое совпадение:
Дарвин, «Происхождение видов путем естественного отбора» (применение
политической экономии к биологии) и «Тристан и Изольда». — Маркс, «К критике
политической экономии». 1863 год. Д. Ст. Милль, «Утилитаризм». 1865 год. Дюринг, «Ценность жизни»,
книга, редко упоминаемая, но оказавшая сильнейшее влияние на следующее
поколение. 1867 год. Ибсен, «Бранд» и «Капитал» Маркса. 1878 год. Вагнер, «Парсифаль»: первое
растворение материализма в мистицизме. 1879 год. Ибсен, «Нора». 1881 год. Ницше, «Утренняя зоря»:
переход от Шопенгауэра к Дарвину, мораль, как биологический феномен. 1883 год. [Ницше] «Так говорил
Заратустра»: воля к власти, но в романтическом облачении. 1886 год. [Ницше] «Росмерсхольм»
(«Благородные») и «По ту сторону добра и зла». 1887/88 г. Стриндберг, «Отец» и «Фрёкен
Жюли». 1890 год. Близящийся конец эпохи:
религиозные произведения Стриндберга, символические — Ибсена. 1896 год. Ибсен, «Иун Габриель Боркман»:
сверхчеловек. 1898 год. Стриндберг, «На пути в
Дамаск». С 1900 года последние явления. 1903 год. Вейнингер, «Пол и характер»:
единственная серьезная попытка реанимировать в границах этой эпохи Канта путем
соотнесения с Вагнером и Ибсеном. 1903 год. Шоу, «Человек и сверхчеловек»:
последний синтез Дарвина и Ницше. 1905 год. Шоу, «Майор Барбара»: тип
сверхчеловека, сведенный к его хозяйственно-политическому происхождению. ...XX век, сохраняя слово «социализм»,
заменил этическую философию... праксисом злободневных хозяйственных
вопросов». Освальд Шпенглер В мире философии, родившиеся однажды идеи не гибнут... И то, что было
сказано тысячи лет тому назад, вновь и вновь возрождается самой жизнью,
приобретая форму, в которую их облекает сегодня скульптор-Время... «Самое главное здесь следующее: никто
никогда не должен оставаться без начальника — ни мужчины, ни женщины. Ни в
серьезных занятиях, ни в играх никто не должен приучать себя действовать по
собственному усмотрению: нет, всегда — и на войне и в мирное время — надо
жить с постоянной оглядкой на начальника и следовать его указаниям. Даже в
самых незначительных мелочах надо ими руководствоваться, например, по первому
его приказанию останавливаться на месте, идти вперед, приступать к упражнениям,
умываться, питаться и пробуждаться ночью для несения охраны и для исполнения
поручений... Словом, пусть человеческая душа приобретет навык совершенно не
уметь делать что-либо отдельно от других людей и даже не понимать, как это
возможно». Платон Афинский, около 350 г. до н. э. «Я оцениваю силу воли по количеству сопротивления, которое она может оказать,
по количеству боли и пыток, которые она может вынести, и знаю, как обратить
ее к ее собственной выгоде. Я не указываю на зло и боль существования пальцем
укора, но, напротив, я питаю надежду, что жизнь может однажды стать еще более
злой и еще более полной страданий, чем когда-либо». «Задача в том, чтобы достичь той
огромной энергии величия, которая
сможет создать человека будущего посредством дисциплины, а также посредством
уничтожения миллионов «недоделанных и неполноценных» и которая сможет все же устоять и не погибнуть при виде
страданий, тем самым создаваемых, подобных которым никогда не видели раньше». «Мужчина должен воспитываться для войны,
женщина — для отдохновения воина. Все остальное — вздор». «Ты идешь к женщине? Не забудь плетку!» «Мы находим удовольствие в женщине, как
в более изящном, более тонком и эфирном создании. Какое удовольствие
встретить создание, у которого в голове только танцы, чепуха и наряды!
Женщины всегда были наслаждением для всякой сильной и глубокой мужской души». Фридрих Ницше «Ницше не националист, он не проявляет излишнего
восхищения Германией. Ему нужна интернациональная правящая раса, которая
должна будет господствовать на земле — «новая широкая аристократия,
основанная на наиболее суровой самодисциплине, в которой воля философов-властителей
и художников-тиранов будет запечатлена на тысячи лет». Не является он и антисемитом, хотя и
думает, что в Германии имеется столько евреев, сколько она может
ассимилировать, и не следует допускать их дальнейшего притока... Ницше возражает против христианства,
потому что оно принимает, как он выражается, «рабскую мораль»... Согласно
ему, Французская революция и социализм, в сущности, по духу своему
тождественны христианству. Все это он отрицает и все по той же причине: он не
желает рассматривать всех людей как равных ни в каком отношении». Бертран Рассел Рождались новые идеи, становясь
на место прежних, но возрождались и старые, живучие и живущие, восстающие из
пепла времени, вероятно, благодаря самой природе человека. Избранность
народа, Мессия... На земле не может быть два Богом
избранных народа... Если — пангерманизм, то — не мог быть... «В результате буржуазных революций 16—19
вв. средневековые правовые ограничения евреев были отменены. Однако уже в
последней трети 19 в. в условиях экономических кризисов 70—80-х гг. и массового
разорения мелкой буржуазии наблюдается новая волна антисемитизма, который
подкрепляется теперь мифом о виновности евреев в экономико-политической
неустойчивости жизни; в русло антисемитизма, который сопровождался социальной
демагогией, направлялась мелкобуржуазная оппозиция крупному капиталу. Особой
силы антисемитское движение достигло в Германии и Австро-Венгрии, где его
глашатаями стали лидеры христианско-социальных партий (А. Штёккер в Германии,
К. Люэгер в Австро-Венгрии). В это время получает распространение и сам
термин «антисемитизм» (подчеркивал враждебность к евреям, принадлежащим к так
называемым семитским народам). В 1882 г. в Дрездене состоялся первый
международный антисемитский конгресс... В России антисемитизм являлся по
существу признанной государственной доктриной; евреи (некрещенные) были здесь
ограничены в месте жительства («черта оседлости»), им запрещалось покупать землю
и заниматься земледелием, занимать офицерские должности, состоять на
государственной службе, работать на железных дорогах и почте; существовали (с
80-х гг. 19 в.) нормы приема евреев в средние и высшие учебные заведения и т.
д. Антисемитизм подогревался процессами по
обвинению евреев в ритуальных убийствах (Велижское дело в 20—30-х гг. 19 в.,
Бейлиса дело 1913 г. и др.). Наиболее жестокой формой антисемитизма были
еврейские погромы, первая волна которых (нач. 80-х гг.) была развязана реакционными
кругами после убийства Александра II, вторая — в период Революции 1905—07
гг.» В. И. Козлов «В 1897 г. в Базеле состоялся 1-й
сионистский конгресс, на котором была основана Всемирная сионистская
организация, провозгласившая официальной целью сионизма «создание для еврейского
народа правоохраняемого убежища в Палестине». Идеологическая доктрина сионизма... Её
основные положения сводятся к следующему: евреи различных стран мира представляют
экстерриториальную «единую всемирную еврейскую нацию»; евреи — «особый», «исключительный»,
«избранный Богом» народ; все народы, среди которых живут евреи, так или иначе
— антисемиты; антисемитизм — явление «извечное»; ассимиляция, т. е. слияние
евреев с окружающими их народами, «противоестественна и греховна», евреи
имеют «исторические права» на «земли библейских предков» (Палестину и
прилегающие к ней области), на которых им и надлежит сконцентрироваться и
построить «чисто еврейское» «эгалитарное государство». Л. Дроздов Теория
«избранности» нации породила миф о «белокурой бестии»... «Нордический человек»
был впервые возведен на пьедестал французским аристократом графом де Гобино,
деятельность которого приходится на период между Реставрацией 1815 г. и революцией
1848 г. Начав с педантичных
выпадов против революционных и контрреволюционных политиков Франции и
вооружившись «индоевропейской» гипотезой, Гобино разработал расовую теорию истории,
которую он развил в блестяще написанной книге с провокационным названием
«Трактат о неравенстве человеческих рас». У теории де Гобино были
эпигоны, плагиаторы, популяризаторы, последователи, но никто не затмил ее
первоначального блеска и никто к ней не прибавил ни одной новой идеи, хотя
желающих было много. Слово «индоевропейский» со временем трансформировалось в
«индогерманский», а прародину первобытных «индогерманцев» стали искать в
районе североевропейской равнины, входившей в то время в пределы королевства
Пруссии. Во времена правления императора Вильгельма II появился английский
германофил, который еще более энергично пытался обратить других в свою веру в
нордического человека. Взвинченная фантазия Х. С. Чемберлена ранжировала
великие цивилизации, великие народы, великие личности, пока не подвела их под
рубрику «белокурая бестия». Не удовлетворившись отысканием нордических
предков Карла Великого и «златокудрого Менелая», он нашел их для Данте и
Иисуса Христа. Все это изложено им в «Основах девятнадцатого века». Олицетворением
нордической расы для Х. С. Чемберлена была имперская Германия кануна мировой
войны 1914—1918 гг.» Арнольд
Тойнби «...На место избранного народа расизм
ставит избранную расу (по Ж. Гобино), служащую инструментом осуществления
предназначения человечества и, в конечном счете, наследующую землю. Историческая
философия Маркса на его место ставит избранный класс, являющийся орудием
построения бесклассового общества, которому также уготовано наследовать
землю. Обе теории кладут в основание своих исторических предвидений такую
интерпретации истории, которая делает возможным открытие законов ее развития.
Законы эти считаются своего рода естественными законами в случае расизма, где
тезис о биологическом превосходстве крови избранной расы служит для объяснения
хода истории — прошлого, настоящего и будущего, и для которого история есть
не что иное, как борьба между расами за власть. В марксистской философии
истории ее законы считаются экономическими, и здесь ставится задача
интерпретировать всю историю как результат процесса классовой борьбы за
экономическое превосходство. ...И та, и другая восходят
непосредственно к гегелевской философии». Карл Раймунд Поппер «Карл Маркс обычно рассматривается как
человек, придавший социализму научный характер и сделавший больше кого бы то
ни было для создания мощного движения, которое, привлекая и отталкивая,
доминировало в новейшей истории Европы... События его жизни частично объясняют
сложный характер его философии... В отношении Западной Европы он не высказывал
никаких национальных предпочтений. Этого нельзя сказать о Восточной Европе,
потому что он всегда презирал славян». Бертран Рассел Если немецкий еврей Маркс — Первый коммунист, интернационалист и т. д. и
т. п., вероятно, знающий, чего стоил его народу антисемитизм, мог позволить
себе относится с презрением к другим народам, следуя германской или, точнее
сказать, пангерманской традиции, то, наверное, можно считать естественным,
что подобное отношение сформировалось и у немца Гитлера? «Утверждают, будто познакомившись с
работами Маркса, Бисмарк заявил, что теория Маркса, скорее всего, неверна,
однако ее можно было бы попробовать на каком-нибудь народе, которого не
жалко, например, на русских». [12] Но Бебель, «основатель и вождь германской социал-демократической
партии и II Интернационала», который «играл выдающуюся роль в
международном пролетарском движении» (как указывалось в документах ВКП(б)),
пошел дальше Маркса: «...В 1878 г. (по-видимому, имеется в виду Берлинский конгресс,
имевший антироссийскую направленность, на котором председательствовал Бисмарк
— Авт.-сост.) ...следовало бы пойти
еще дальше... Если бы Россия отказалась удовлетворить эти требования, то следовало
бы ответить на это войной, которая парализовала бы русскую мощь на целые
десятилетия». «...Если бы Россия тогда (в 1886 г. — Авт.-сост.) осмелилась объявить войну, то Германия выступила бы
против нее более единодушно, чем когда-либо, и в союзе с Австрией, балканскими
государствами и, возможно, с Турцией она могла бы с лучшими шансами на успех
вести войну против России и Франции, войну, которую все равно ей придется
вести впоследствии, но возможно — и даже вероятно — при гораздо более
неблагоприятных условиях». Август Бебель Бесспорный лидер мирового коммунистического движения Карл Маркс еще в 1875 году четко известил всех
об их намерениях. Сомнений не должно было быть ни у кого — ни у тех, кто
исповедывал коммунистические идеи, ни у тех, кто этого не желал... «Между капиталистическим
и коммунистическим обществом лежит период революционного превращения первого
во второе. Этому периоду соответствует и политический переходной период, и
государство этого периода не может быть ничем иным, кроме как революционной
диктатурой пролетариата». Карл Маркс Мир сложен... Но от осознания этого человеку не становится легче жить.
Особенно в те периоды развития человеческого общества, которые почему-то
принято называть переходными. И человек ищет выход. И ему его предлагают те,
кому кажется, что они знают ответы на вечные вопросы жизни... «...Теософия предложила привлекательную
смесь из древних религиозных идей и новых научных концепций, синкретическую
веру для тех, чьи привычные взгляды были опрокинуты дискредитацией
ортодоксальной религии, прогрессом науки, разрывами в социальной и
экономической жизни конца XIX столетия. Георг Л. Мосс писал, что теософия
является типичным выражением антипозитивизма, наводнившего Европу в конце
века, и отмечал то обстоятельство, что ее понятия из всех европейских стран
наибольшее впечатление производят на немцев. Да, несмотря на немыслимое смешение
египетской веры в перевоплощения, американского спиритизма и индийских
верований, теософия действительно была крайне популярна в Австрии и Германии.
Ее появление лучше всего может быть понято в контексте неоромантического
движения протеста в кайзеровской Германии, известного под названием
Lebensreform (реформы жизни). Это движение, опирающееся по преимуществу на
средние классы, представляло собой попытку сгладить противоречия современной
жизни, вызванные ростом промышленности и городов. Множество альтернативных
форм жизни, включая естественную медицину и траволечение, вегетарианство,
нудизм, автономные сельские коммуны, исповедовали небольшие группы людей,
надеявшихся вернуться к природной жизни. Политическая атмосфера движения была
отчетливо либеральной, затрагивала левое крыло с его заинтересованностью в
земельной реформе, но вместе с тем пересекалась и с народническим
движением. Марксистские критики оценивали
его как наиболее последовательную форму буржуазного уклонения от последствий
капитализма. Теософия вполне соответствовала настроении Lebensreform,
обеспечивая их при этом и какими-то философскими принципами. В июле 1884 г. возникло первое Немецкое
Теософское Общество под председательством Вильгельма Губбе-Шлейдена (1846—1916)
в Эльберфельде, где находились Блаватская и ее основной сотрудник Генри
Олькотт, с ними были их теософские друзья Гебхарды. <...> В 1886 г. Губбе-Шлейден более серьезно
занялся оккультизмом в Германии, он приступил к публикации ежемесячного журнала
«Сфинкс», в котором спиритизм и паранормальные явления обсуждались с научной
точки зрения. Его основными участниками были выдающиеся психологи, философы и
историки. <...> Кроме научной струи оккультизма, в
1890-х гг. возникло более широкое немецкое теософское движение, на этот раз
оно было связано с популяризаторскими усилиями Франца Гартмана (1838—1912).
<...> Но если немецкий оккультизм неплохо развивался
перед Первой мировой войной, то и Вене было о чем вспомнить. История
оккультной традиции здесь тесно связана с именем Фридриха Экштейна
(1861—1939). ...После весьма теплой встречи с Блаватской в 1886 году, Экштейн
собрал кружок теософов в Вене. ...На рубеже веков в Вене возникали все новые
оккультные кружки. Существовала Ассоциация оккультизма, устроившая библиотеку
с выдачей книг на дом, ее члены всегда могли справиться о чем-либо в работах
Цольнера, Гелленбаха и дю Преля. <...> Хотя современный оккультизм был
представлен очень разными формами, у него была одна задача. За системами
астрологии, френологии и хиромантии в той же мере, как и за доктринами
теософии, за квазинаучными концепциями «динамософии», животного магнетизма и
гипнотизма, за архаическими текстами розенкрейцеров, каббалистов и алхимиков
стояло отчетливое желание примирить результаты современных естественных наук
с религиозным взглядом на мир, что могло бы вернуть человеку его достоинство
и центральное место в универсуме. Оккультные науки имели целью подчеркнуть
интимную и глубоко осмысленную связь человека с космосом в терминах обнаруженных
соответствий между макро- и микрокосмом, нанести удар материалистической
науке с ее пафосом измеримых и воспринимаемых феноменов и пренебрежением к
невидимым качествам духа и эмоций. Эти новые «метафизические» науки давали
людям целостный взгляд на себя и мир, в котором они жили. Он наделял их одновременно
чувством участия в полноте осмысленного мироустройства и, через предсказания,
вручал средства устроения собственных дел в соответствии с этим порядком.
<... > Поскольку ариософия родилась в Вене в
ответ на проблемы немецкой национальности и столичной жизни, ее можно рассматривать
как особую разновидность теософии, приспособленную ариософами к народническим
(volkisch) идеям. <...> Когда теософские труды стали более
широко публиковаться благодаря немецким издательствам на рубеже веков, их
идеи стали достоянием публики. К этому времени теософия уже представляла
собой детально разработанный корпус учений, изложенный в новом переводе основного
труда Блаватской («Тайная доктрина», 1897—1901) и бесчисленных переложениях и
комментариях, выполненных Францем Гартманом, Германом Рудольфом, Эдвином Беме
и другими. <...> В условиях антипатии к католицизму среди
народных националистов и пангерманистов в Австрии, теософия предлагала себя
как схему религиозных убеждений, исключавших христианство в пользу смеси
мифических традиций и псевдонаучных гипотез, согласных с данными современной
антропологии, этимологии и истории древних культур. В дальнейшем сама
структура теософской мысли была легко усвоена народническим движением. Подспудный
элитаризм махатм с их сверхчеловеческой мудростью вполне отвечал жажде
жесткого иерархического порядка, опирающегося на расовую мистику народа
(Volk). Понятие оккультного знания в теософии, осложненного наслоениями
других религий, принадлежащего немногим избранным, также соответствовало
попытке приписать народническому национализму длинную родословную, он
особенно нуждался в этом в связи со своим в действительности недавним
происхождением. В контексте роста немецкого национализма в Австрии с 1866
года, мы можем наблюдать как теософия, едва связанная с народнической мыслью
понятиями расы и расового развития, осложнила религиозной мистикой и универсальными
обоснованиями политические взгляды незначительного меньшинства. Николас Гудрик-Кларк ...И вот почва созрела и в нее брошены семена. Какие же они дадут всходы?
И какие же созреют плоды?.. «Примером для духовного соединения
Гитлера преимущественно с XIX веком не в последнюю очередь является его восприятие
через историческую роль Европы и через классификацию Америки и России.
Влияние Георга Вильгельма Фридриха Гегеля, который не только в значительной
мере определял философские взгляды XIX столетия, «оплодотворял» историографию
и научил понимать государство как «явившегося бога», но и своим диалектическим
методом создал также основу для понимания истории Карлом Марксом и Фридрихом
Энгельсом, которые, в свою очередь, решительно определили всемирную историю
XX столетия, не прошло бесследно и для Гитлера. Америка и Россия в представлении
Гегеля, Маркса, Энгельса и Гитлера, хотя в зависимости от обстоятельств
определялись иначе, являлись в равной степени второстепенными величинами. В своих «Лекциях по истории философии» Гегель
исключил Америку из исторической территории, «на которой... делалась всемирная
история. Все, что здесь происходило до сих пор, только эхо Старого Света и
выражение чужой жизни». Гегель, умерший в 1831 году от холеры,
считал Россию второстепенной величиной, «потому что (она) до сих пор не
проявила себя в мире, как самостоятельный фактор в ряду преобразований
разума». <…> Презрение Гегеля к Америке и России
проявилось и у Гитлера в совершенно извращенном виде. В этой связи не важно, занимался ли
Гитлер самим Гегелем или нет. И несущественно также, понимал ли он Гегеля
таким образом, как философ хотел бы понимать его произведение. Даже Ленин,
который называл себя учеником Маркса и Энгельса, считается особенно хорошим
знатоком философии и очень часто упоминал имя Гегеля, вероятно, понимал его
неправильно». Вернер Мазер «Можно указать только некоторых из самых
важных личностей XIX века, духовным ребенком которых он (Гитлер — Авт.-сост.) был до своей смерти (кроме
того, что связано с религией и церковью, техникой и военной экономикой) в
качестве источников его взглядов и (отчасти) формулировок: Томас Роберт Мальтус (1766—1834), Карл фон Клаузевиц (1780—1831), Артур Шопенгауэр (1788—1860), Чарльз Дарвин (1809—1882), Грегор Мендель (1822—1884), Роберт Гамеринг (1830—1889), Альфред Плоец (1860—1940), Вильгельм Бёльше (1861—1939), Хаустон Стюарт Чемберлен (1855—1927), Эрнст Геккель (1834—1919), Густав Лебон (1841—1931), Зигмунд Фрейд (1856—1939), Уильям Мак-Дугалл (1871—1938), Свен Гедин (1865—1952), Фритьоф Нансен (1861—1930), Ганс Гёрбигер (1860—1931), Александр фон Мюллер (1882—1964)». Вернер Мазер Гитлер родился
среди нас, хотя и не в наше время, в чем мы можем находить слабое оправдание
и успокоение нашей совести. Родился он в нашем реальном обществе, когда
взгляд человека перешагнул через границы своего племени, своего народа и было
так сильно желание справедливости, совести, чести, спокойствия,
благосостояния... И странно было бы ожидать, чтобы он не впитал с молоком
матери, с ветром полей, с запахом баварского пива, с ритмом маршей, с торжеством
парадов и медью духовых оркестров — напоившими атмосферу, которую вдыхал
немецкий народ своею грудью, чтобы он не воспринял, как воспринимали другие
немцы историю, философские и др. идеи, взгляды, предрассудки, любовь и
ненависть, надежды и разочарования, радости и горести — все это, как немец,
которым он был... Авторы-составители
Из
книги «
ГИТЛЕР: Информация к размышлению. (Даты.
События. Мнения. 1889—2000) »
© В.
ФЕДЬКО, Е. СИДОРЕНКОВ, 2000-2001 © «МОЯ РЕВОЛЮЦИЯ», 2000-2001
Последнее обновление 28 января 2001 г. |
